Железный Шурик
Автор: Леонид Млечин / Издательство: Эксмо, Яуза
ISBN: 5-966-07638-7
Город издания: Москва
ГЛАВА ВОСЬМАЯ ПОРАЖЕНИЕ КОМСОМОЛЬСКИЙ ЗАГОВОР?
-
Часть 5
-
Это было истолковано как недоверие Брежневу, как стремление потребовать от него отчета. Внешняя политика — прерогатива генерального секретаря.
Доверенные секретари из «группы быстрого реагирования» получили указание дать отпор Егорычеву. На следующее утро слово взял первый секретарь ЦК компартии Узбекистана Шараф Рашидович Рашидов. Он сразу с укором сказал московскому секретарю:
— Николай Григорьевич, противовоздушная оборона столицы начинается не в Москве, она начинается в Ташкенте.
Егорычева раскритиковали и остальные выступавшие. Брежнев в заключительном слове говорил, как много ЦК занимается военными делами и противовоздушной обороной в том числе.
Председательствовал на этом заседании Шелепин. Едва ли он в тот момент предчувствовал, что судьба Егорычева окажется связанной с его собственной. www.detfilmstore.ru
После пленума Брежнев обзвонил членов политбюро:
— Московская городская партийная организация нуждается в укреплении, и Егорычева стоило бы заменить. Я предложил Гришина. Все согласились…
Заместитель председателя КГБ Георгий Карпович Цинев после снятия Егорычева разогнал руководство московского управления госбезопасности. Цинев кричал на заместителя начальника управления полковника Георгия Леонидовича Котова, который прежде был помощником Егорычева:
— Ваш Егорычев что, не понимал, что делает? Его выступление — это же был пробный шар. Это был выпад против Леонида Ильича! Что вы там задумали? Заговор против Леонида Ильича затеяли?
Первым секретарем московского горкома сделали Виктора Васильевича Гришина, который был председателем ВЦСПС. Опытный и осторожный чиновник, он никогда не шел против воли генерального секретаря.
«Он не сидел, — описывал Гришина один известный литературовед, — а торжественно и величественно восседал, как некий парт-Саваоф, божество, не знаю даже, с кем его сравнить. Это была истина в последней инстанции, та, которая обжалованию не подлежит. К нему бесшумно подходили какие-то люди с какими-то бумагами. Он говорил, кивал, подписывал, и каждое движение, жест, подпись означали бесповоротное решение чьих-то судеб…
Гришин говорил очень тихо — знал, что его услышат, внимание гарантировано, никто не перебьет, не возразит».
Когда Виктора Гришина перевели в горком, перед Брежневым открылась удобная возможность решить судьбу Шелепина, оставшегося без поддержки.
Александр Николаевич совершил тактическую ошибку, настроив против себя других членов президиума ЦК, которые стали его врагами.
Владимир Семичастный:
— Шелепин, когда стал членом президиума, не взял охрану. Брежнев меня спросил: почему Шелепин без охраны ездит? Я говорю: он же отказывается от охраны. Пусть скажет, я ему завтра хоть взвод поставлю. Тут Шелепин встает и говорит: «Леонид Ильич, а зачем нас охранять? Я считаю, что нужно охранять три первых лица — первого секретаря, председателя президиума Верховного Совета и главу правительства. А нас-то чего охранять? От кого? »
Шелепин даже когда был председателем КГБ, ходил без охраны. Его товарищи стыдили:
— У тебя же полный портфель государственных секретов.
Заодно Шелепин выступил против «иконостасов». Он сказал, что ему стыдно, когда во время демонстрации он стоит на мавзолее, а рабочие несут его портрет. Зачем повсюду выставлять портреты вождей?
Члены президиума ЦК замолкли. Но тут вмешался секретарь ЦК Суслов, ведавший идеологией:
-